Стихи и проза, Творчество наших поэтов Опции

[Ainu]

а может тоже песню напишу...!


Закончен путь, назад пора
Туда где ждут тебя и любят.
Дорогу сердце нам подскажет,
И освети'т тропу свет звезд.
В ночи вернешься ты домой,
И груз нелегких, долгих странствий,
С плечей падет твоих усталых.
Зажжешь свечу, нальешь вина,
И до рассвета тишина...
А утром радостная встреча,
Лишь с той, которую ты видел,
В своих мечтаниях и снах.
Пройдет короткая неделя,
И сердце странника опять,
Как птица просится на волю.
Вкус ключевой воды холодной,
Опять милей домашнего вина,
Шум ветра, и деревьев,
Опять заменят звуки менестреля.
Холодный блеск в руке метала,
Заменит вновь перо в руке твоей.
И вновь далекий свет чужих нам здвезд,
Зовет, зовет тебя в дорогу...

[Penumbra]

Вот еще рассказик, если вам будет интересно.

Кукла.

Старая дверь с силой захлопнулась за спиной. ОН вошел в комнату и нащупал выключатель. Раздался щелчок, но маленькая лампочка на длинном шнуре так и осталась темной. ОН раздраженно щелкнул по ней пальцем, яркий свет на пару мгновений ослепил глаза.
Старая комната, стены с облезлой рыжей краской, кровать, грубый стол, кресло-качалка и пыльная гитара в углу. ОН ненавидел все это до боли в груди. Здесь ОН встречал день, ночь…
А впрочем, вся наша жизнь – это всего лишь один день, один промежуток времени…Глупые люди. Странные люди. Они так боятся смерти и времени, что придумали день, ночь, утро, вечер. Для них слишком страшно и больно осознавать, что сегодня ты родился, сегодня живешь и сегодня навсегда закроешь глаза. Они придумали день, ночь…Но время все равно бежало быстро и его нельзя было вернуть. Тогда они придумали минуты, часы, дни, недели…И это не помогло. Тогда счет перешел на века и тысячелетия…
ОН усмехнулся и пробежал пальцами по пыльным струнам. Гитара с надеждой вскрикнула. А ОН стоял и слушал, как звук прячется под кроватью, в ящике стола, как забирается под старое покрывало и оттуда кричит надрывным утихающим шепотом. Наконец, тишина проглотила песню. ОН поставил гитару в угол и опустился в кресло. Холодно, печально, но не больше…Кресло поскрипывало, и перед ЕГО глазами проносилась комната. Потолок, стена, кровать. Кровать, стена, потолок. Потолок, стена…ОН вскочил и подбежал к кровати. Да, он был здесь. Тот самый чемодан. Старый, потертый, поцарапанный. Замок с легкостью поддался, и чемодан открыл свою черную, огромную пасть.
Маски…Огромное, бессчетное количество масок. ОН ненавидел их, но вот уже несколько лет не представлял своей жизни без этих жалких кусочков материи и картона. Дрожащими руками ОН достал самую верхнюю. Это была маска Суровости. ОН надел ее, и тут же по всему телу пробежала волна холода. ОН встал и подошел к столу. Деревянный стол, из грубой древесины – остался от прошлых хозяев. ОН долго и настойчиво разбирал пыльные мольберты, спрятанные далеко за столом, у самой стены. ОН точно знал, что искал. И нашел. Зеркало, наполовину потухшее, укрытое какой-то тряпкой. ОН взял его и, даже не смахнув пыль, прислонил к кровати. На НЕГО смотрели два суровых глаза – дерзкие, голодные, непоколебимые. ОН снял маску Суровости и надел следующую – маску Жестокости. Из зеркала на НЕГО смотрела еще более страшная личность – вызывающая на поединок, безжалостная, опустошенная. ОН снял маску и перебрал остальные: маски Всесилия, Отстраненности, Эгоизма, Неприступности…На самом дне чемодана лежали маски, которые ОН никогда и не подумал бы надеть: маски Невинности, Добродушия, Отзывчивости и Преданности.
ОН захлопнул чемодан, взглянул в зеркало и…увидел свое истинное лицо, свое настоящее отражение… «Нет», - прошептал ОН, - «Только не это…» Из зеркала на него взирало абсолютно равнодушное лицо, без тени сомнения, без тени испуга – оно просто ничего не изображало. ОН почему-то сразу вспомнил кукол, дешевых кукол, которых когда-то продавали на углу соседнего дома. У них были абсолютно безжизненные лица, застывшие, словно замороженные. И теперь из зеркала на НЕГО смотрело точно такое же лицо. ОН вскрикнул, впервые за много лет, позволил себе закричать от ужаса. Но зеркало ответило только открытым ртом – ни один мускул на лице у отражения не дрогнул. ОН вскочил, схватил гитару и с размаху ударил по зеркалу. Раздался оглушительный звон разбитого стекла. «Тишеее!», - кричал ОН, зажав уши руками. Но разбитое стекло не хотело замолкать, оно оглушительно ревело на полу…И тут ОН услышал, как спрятавшаяся песня гитары выскочила из-под кровати, из ящика стола, вылезла из-под старого покрывала и…присоединилась к общему вою. «Замолчи!» - кричал ОН. Но песня гитары не слушала и прыгала по осколкам. ОН выскочил из дома, но оглушительная песнь неслась ему вдогонку. ОН словно ослеп, натыкался на прохожих, с испугом взирал в их лица и…видел, что на каждом, на каждом человеке маска. ОН ошалело оглядывался по сторонам и с воем рвал на себе волосы.
Вокруг были клоуны. Клоуны в масках Добра, Преданности, Суровости, Отстраненности, Жестокости, Благонравия… ОН бежал по серым переулкам, хватал прохожих за руки, разворачивал их к себе лицом и с надеждой заглядывал в глаза…Клоуны…Ему попадались одни маски.
«Не может быть…Не может…» - как молитву, шептал ОН. Вдруг, ОН замер на месте и вспомнил … «Дети…Дети не обманывают, не лгут, не таят» - обрадовался ОН и побежал к детской площадке. ОН бежал с такой скоростью, словно боялся опоздать, словно дети могли все исчезнуть, если бы ОН замешкался хотя бы на пару секунд. Наконец, изнуренный и запыхавшийся, ОН опустился на колени около качелей. С яростно трепещущим сердцем ОН взглянул на детей…и похолодел. Дети играли. Они играли во взрослых. Кто-то играл роль врача, кто-то роль модницы, кто-то выкрикивал бравую песнь моряка. ОН завыл и бросился бежать к реке.
Река…вода…спасение…Бежать, бежать из этого мира, из этой безжалостной игры, из этого черного цирка. ОН бежал, натыкаясь на какие-то стены, а за ним с остервенением мчалась мелодия старой гитары.
Вот… Берег… ОН облегченно вздохнул и закрыл глаза, вступая в волны – лишь бы только не увидеть то, чем ОН стал. И вдруг…ОН почувствовал, как чья-то слабая рука коснулась его плеча. Он обернулся и увидел маленькую девочку с большими голубыми глазами, по-детски наивными и по-взрослому печальными. ОН кинулся к ней и сжал ее в своих руках. ОН плакал, а она, не вырываясь, молчала. Наконец, ОН посмотрел ей в глаза и прошептал: «Я стал куклой». Девочка улыбнулась и утерла его слезы: «Ты забыл про маску Равнодушия».
ОН простонал и закрыл глаза руками. Маска Равнодушия. Ах, да…ОН вспомнил тот серый вечер, тот дождь и ту последнюю встречу. Когда ОНА сказала ему «прощай». ОН знал и ждал той последней встречи, но гордость, злая, безжалостная гордость, жалость к самому себе заставила ЕГО надеть ту злополучную маску. Ту невзрачную, серую маску, которая лежала на самом дне чемодана. На маске было высечено черными буквами: «Если хотя бы раз ты оденешь меня, никогда не вернешь самого себя». Да, ему было неприятно и жутко от такого предостережения, но…Гордость победила…Тогда, в тот вечер, он плакал, плакало его сердце и рыдала его душа, но ОНА никогда о том не узнает, потому что ОН был в маске…
Девочка с сочувствием и, с еле ощутимым укором, смотрела на затихшего парня. «Ты потерял способность выражать свои эмоции, но ты до сих пор чувствуешь», - наконец, сказала она. ОН поднялся с колен и с надеждой взглянул в глаза. «Как мне жить с таким лицом?» Девочка развернулась и зашагала прочь. ОН опустил голову, но она точно знала, что ОН превратился в Слух. «Ты научишься…Ты снова научишься жить без масок…», - крикнула девочка, - «Но только тогда, когда найдется человек, который снимет с тебя последнюю маску. Когда найдется человек, который сможет разглядеть тебя, настоящего тебя, под этой маской». ОН вышел из воды и долго смотрел вслед девочке. Вскоре она скрылась за горизонтом. А ОН стоял и слушал тишину. Старая гитара, наконец, замолчала.