Стихи и проза, Творчество наших поэтов Опции

[Ainu]

не судите строго

Ты знаешь, друг - ведь это нелегко,
И многие не смогут нас понять.
Судьбу свою мы знаешь хорошо,
И смысл нашей жизни - Полутьма.

Мне Свет чужой - тот яркий, резкий Свет
Что бьет в глаза, мешая видеть правду.
Ведь нежности в природе Света нет,
Он обвиняет... Обвинений я не жажду.

Вот Тьма... Ее и хвалят, и бранят.
И кто-то видит в ней не смерть да злобу,
И кто-то ночью выедет в поля
Молится Тьме... Вот чудаки, ей-богу.

И как те люди только не поймут:
Что Полутьма - вот то, что людям надо.
Упрямые, с дороги не свернут...
О Господи... Быть может, они правы?..

[Alternica]

Ainu, хорошая идея в последнем стихотворении. Тут же думается о "Дозорах"... Только исполнение немного подкачало.

[Айри]

Один забавный стишок)))

Ежик бежит
Нет, скачет вприпрыжку
Скок, еще скок
Набил себе шишку

Слезинка скатилась
В ручей побежала
На этом
Сказка наша пропала

Намокла бедняжка
Схватила простуду
Громко чихнула
Разбила посуду

Но сказ не об этом
Ежа-то забыли
Что скачет вприпрыжку
Иль это уж было

[Dansy]

Айри,здорово.

Мне,что-ли, чиркануть пару своих? Прошу сильно не бить

[color=#000099][b]
***
Ты отводишь глаза,
Но украдкой глядишь,
Что-то хочешь сказать,
Но упрямо молчишь.
Пара слов как букет
И пожатие рук,
Да улыбка слегка-
Лиш смещение губ.
Тихий смех, и опять
Все берешь под контроль,
Мне себя не понять,
Не понять свою роль.
Как струна напряжен
Ты вздыхаешь и ждешь,
Провоцируя вновь
Мою горькую ложь.
Не могу просто так
На колени упасть,
Подавляешь себя,
Я держу свою страсть.
Мы как два огонька
Пляшем в буйном огне,
Раздражая себя
И светя в темноте...
Но затушат костер,
А чужая искра,
Что смелее,зажжет
И согреет тебя.
Посмотри на меня,
Отвернись от других.
Нам с тобою нельзя,
Но давай на двоих.
Ты протянешь ладонь,
Я отвечу тебе;
Мы танцуем вдвоем,
Мы горим в темноте. (7.08.06)

Предостережение.
Я рассмеюсь ужасным стоном
И плачем буду веселить.
В окно пархающим драконом
Стучать я буду и грозить.

Я нападу,бранясь стихами,
Я стану долго хрипом выть.
И море кошек между нами
Пробежкой будет чувства бить. (28.07.04)

***
Я-солдат обезличенной армии,
Существующей тысячи лет.
Я стучу своим порванным знаменем
В мире том,где знамен больше нет.

В мире,где нет свободы и равенства,
Где за "так" вырывают сердца,
Где нет Родины, Мира,но завистью
Загораются алчно глаза.

Где друг в друга плюются неверностью,
Где в земле растоптали закон
И стреляют в любовь черной ревностью,
Где поставлено счастье на кон.

Я-солдат обезличенной армии,
Вроде есть,а как будто бы нет.
Только мы остаемся при знамени,
Проходящем сквозь тысячи лет. (14.01.05)

Ну и хватит пока

[Тинеэль]

Ода..))) Посвящается одному из обителей форума)) Уж сами догадаетесь кому=)
Правда, не очень складно.. Зато правда!)))

Жил-был простой, обычный паренек
И с трудностями не был он знаком,
Но, наконец, когда они пришли,
Все изменилось: стал он мужиком.

Ходил по свету он, боролся он со злом.
И как-то раз в тяжелую годину
(Для повышенья КПД борьбы)
Чуть-чуть подумав, взял мужик дубину.

И много славных дел свершил тогда,
И многих Тьмы адептов поборол...
Чтит честный люд дела его всегда
(Тот честный люд, что любит rock'n'roll)

Спасибо за билеты, Человек!
Спасибо за радушную улыбку!
Да не забудут дел твоих вовек,
А коль забудут - сделают ошибку.

[Айри]

2 Тинеэль:

[Alternica]

Тинеэль, потрясающе!

[Тинеэль]

Айри, Alternica, спасибо
только, боюсь, до адресата это не дойдет..

[Alternica]

Давайте донесём.

[МуЖиК С ДуБиНоЙ]

как это не дойдет?? ))))))
спасибо ))

[Тинеэль]

как это не дойдет?? ))))))
спасибо ))

ну ура! ну я уж думала, так и не узнаешь=)
вотЪ)

[Dansy]

Представляю вниманию некий выкидыш моего иногда выдающего нечто странное разума. Посылала нескольким друзьям (условие:мужского пола) - понравилось

Привет в письмо.

Посылаю тебе "чмок"
Прямо в розовый пупок
И в висок, и в щечку,
И в больную почку,
И в больную печень,
Чтобы стало легче,
И по глазкам вялым,
Красным и усталым,
И в курносый носик,
Если вдруг попросишь;
Хочешь? даже в губки,
Только, чур, не чутко.
Дальше домечтаешь.
Не пошли - растаешь. (14.01.06)


И еще одно странное
***
Кто-то скажет:"Это чудо!"
Кто-то скажет:"Пустяки".
Для кого-то это глупо.
Для кого-то - для души.

Для меня такое тоже
Может Ад, а, может, Рай.
Ты, наверно, спрсишь:"Что же?"
Я не знаю. Выбирай!

P.S. Тинеэль - весьма и весьма!

[Друг МамонтА]

Кому не лень, сходите, почитайте. Можно пинать. Даже сильно)

http://mathind.livejournal.com/372.html
http://mathind.livejournal.com/587.html
http://mathind.livejournal.com/822.html
http://mathind.livejournal.com/1268.html
http://mathind.livejournal.com/1327.html
http://mathind.livejournal.com/1746.html
http://mathind.livejournal.com/1870.html
http://mathind.livejournal.com/6545.html
http://mathind.livejournal.com/8775.html
http://mathind.livejournal.com/9174.html
http://mathind.livejournal.com/9264.html
http://mathind.livejournal.com/9872.html
http://mathind.livejournal.com/11247.html
http://mathind.livejournal.com/13217.html
http://mathind.livejournal.com/14328.html
http://mathind.livejournal.com/17104.html
http://mathind.livejournal.com/17401.html
http://mathind.livejournal.com/18812.html
http://mathind.livejournal.com/21140.html

[Тинеэль]

Друг МамонтА, прочитала практически все.. Очень хорошие рассказы!..

[Друг МамонтА]

Друг МамонтА, прочитала практически все.. Очень хорошие рассказы!..

Это очень карашо))) А про суицид... Маленький я тогда был и злой.

[Penumbra]

Хоть убейте меня, не умею судить творчество, потому что творчество - это человек изнутри. А как я могу судить какой есть человек? (Что-то меня занесло ). Хотя...Критика - это двигатель творчества. В общем, ребята, молодцы, что творите и пишите!!!

Я тоже слегка пишу. Раз уж в предыдущем посте зашла речь о суициде..., то первое мое творение, выставленное на ваш суд, будет как раз об этом. Рассказ писался полгода или год назад...И еще стишок прочитайте, если будет интересно.

Вкус красных слез.

Я стояла на краю и вдыхала сырой осенний воздух. Мокрые листья, мокрое небо, мокрое от слез лицо… Снег, первый снег еще не выпал. И я была благодарна за это небу. Первый снег – это чистый лист. Он ласково припорошит осеннюю грязь, уныние, рваные листья, погибающие под каблуком старого сапога. Первый снег убаюкает и принесет с собой надежду – забыть, укрыть все старое и начать новое, светлое, одним росчерком на белом листе. Но вместо снега я видела осень, грязную, горькую, ржаво-пепельного цвета. Не было белого, не было надежды, и я, словно обрадовавшись этому, шагнула в сторону от окна…
Карниз скрипнул, но тут же оглушительно замолчал, задумался: «Что надо этой юной девочке здесь, между небом и землей?» А мне ничего не было нужно. Только покоя, вечного сна… И чтобы не было этой ноющей боли, где-то в области сердца. Самого сердца давно уже не стало. Я перестала слышать его стук еще тогда… Впрочем, совсем не важно, почему оно перестало биться. Важно другое – оно не стучало, не трепыхалось от весеннего солнца, не билось бешено от страха. Оно просто молчало, временами сжимаясь в груди, словно хотело стать совсем маленьким, крошечным. А может, оно просто хотело исчезнуть…
Я не хотела больше жить, не могла. Я много раз представляла себе этот момент. Последний. Я и небо. Представляла: вот я расправляю руки и лечу в золото вечернего солнца, ветер подхватывает меня под музыку ангелов и качает, словно в колыбели…
Но все было совсем не так. Последний момент стал поединком. Я и земля. Я понимала: едва ступив вперед, я упаду, быстро и стремительно полечу вниз. Без крыльев. И внизу почувствую невыносимую боль. Но я ведь хотела вовсе не этого! Я хотела избавиться от боли! А получается, последний момент – это тоже боль?!
Слезы хлынули ледяными потоками. Я дрожала от рыданий и шептала: «Я не могу…Я больше не могу…Не хочу…Не могу…Правда…Поймите…»Я шептала это родным и друзьям, оставляя на память о себе последнюю записку. Только сейчас понимаю, почему вместо привычного «размашистого» почерка, я писала мелко и сбивчиво. Я боялась. Боялась за того человека, который первым обнаружит это послание, последний крик души. Боялась, что тот человека сразу заметит последнюю фразу: «Я вас очень люблю! Пожалуйста, простите меня!» (Слово «прощай» так и не посмело появиться на бумаге). Я писала мелко, оттягивая страшный финал, глупо полагая, что если буквы будут меньше, то и смысл станет не таким жестоким.
Я стояла на самом краю и рыдала: «Пожалуйста, поймите…Я боролась…Долго боролась…Устала…Не хочу…Не могу больше…»
Все вокруг было чужим и темным. Даже тот знакомый с детства двор, где я впервые научилась кататься на велосипеде. Причем здесь велосипед?!.. Хотя, тогда все имело значение. Мне казалось, что люди внизу надели черные плащи, черные шляпы, черные костюмы. Они сливались с землей и манили, неведомой силой, обещая боль и раскаяние.
Я рыдала и держалась слабыми руками за шершавые стены. Хотелось кричать, просить о помощи. Но я этого не сделала. Столько лет не замечали, не спасли. А теперь поздно. Поздно. И в этом нет ничьей вины. Только моя. Только я в ответе. Больше всего мне хотелось тогда, чтобы это поняли мои близкие. Я понимала, что причиняю им боль, невыносимую, адскую, разрушительную. Но не могла больше терпеть. Вернуться назад, разорвать записку, одеть «дежурную» улыбку? Нет! Только не это! Больше не могу!
И я сделала шаг вперед…
Карниз кричал, голуби оглушительно хлопали крыльями, машины, где-то далеко внизу, визжали тормозами… Все это, казавшееся таким невыносимо долгим и мучительным, длилось одно мгновенье. Я закрыла глаза…И тотчас неведомая сила отбросила меня назад. Я слегка стукнулась затылком о шершавую стену. В глазах потемнело, очень сильно потемнело. В голове летал колокольный звон. Стояла оглушительная тишина. Время будто замерло…Не знаю, как описать вам то чувство. Чувство, когда ты точно знаешь, сейчас наступит конец, но оказываешься в начале, в начале нового пути…
Я словно попала куда-то, вне времени и пространства. И больше всего я хотела вернуться назад…Не знаю, как долго я сидела, вернее, висела, прижавшись, к камням…Постепенно я начинала видеть. Видела солнце, пробивающееся сквозь свинцовые тучи, видела листья, рыжие, желтые, танцующие в воздухе под пение птиц. Чуть позже почувствовала звуки. Именно, почувствовала. Я ощущала, как неведомые волны скользят вдоль моего тела. И могла точно сказать, что во дворе смеются дети, из соседнего окна звучит какая-то музыка… Я чувствовала Возрождение. Словно, только что впервые появилась на свет…
И вдруг…Я вернулась к жизни – машины, птицы, люди – звуки оглушили меня…и я закричала. Закрыв глаза, я начала глубоко дышать. Нет. Я больше не хотела туда, вниз. Я хотела остаться с этой осенью, с этими родными стенами, с людьми, которые любили меня и не хотели терять. Мне казалось…Нет… Точно. Кто-то крепко держал меня. Нет. Это была вовсе не неведомая сила, а живой человек. Я боялась открыть глаза, боялась, что это окажется кто-то родной и хорошо знакомый. Я боялась увидеть его постаревшие от ужаса глаза, слезы, застывшие на ресницах…
Набравшись смелости, я взглянула на него. «Ты?» - то ли ужаснувшись, то ли обрадовавшись, захлебнулась я. Он грустно улыбнулся. Темные кудри, обнимающие плечи, зеленые, лесные глаза, едкий запах табака…Он не мог быть здесь, это было невозможно. Слишком много преград, километров разделяло нас. «Я здесь», - уверял Он, крепко сжимая мои плечи. Наверное, если бы Он отпустил меня, мне не хватило бы сил удержаться на карнизе. «Не может быть», - крутилось у меня в голове. Я сжала до боли его руки, потому что боялась, что Он исчезнет, пропадет, испариться. Но Он, по-прежнему, сидел рядом, на узком карнизе, прижавшись ко мне, и что-то ободряюще шептал.
Я очень хотела поплакать, усмирить в себе демона, сопровождавшего меня все эти темные дни. Я молила Бога, чтобы он простил меня и изгнал черные мысли, черные чувства, черные рифмы. И я знала, что небо спасло меня, послало мне ангела. Темного ангела с душою, озаренной светом, светом любви и надежды, которым Он хотел поделиться со мной.
«Надо подняться», - прошептал Он. – «Здесь опасно». Я кивнула, так и не поняв, что Он имел в виду, под словом «подняться». Он осторожно поднял меня. Ноги дрожали, дрожал карниз. «Не исчезай», - шептала я. – «Не исчезну», - обещал Он, прижимая меня к груди. Я обняла его худощавые плечи и заплакала. Он ласково перебирал пальцами мои волосы и улыбался: « Я слышу твое сердце». А я слышала его сердце.
Слезы текли по моим щекам и сливались с чем-то теплым, быстрым. Я отерла соленую воду руками и взглянула на свои ладони. Они были красные. «Почему слезы красные?» - спросила я. Он молча прижал мою руку к своей груди. Что-то теплое сбежало по пальцам вниз. Я поняла: сердце плачет.
Я обняла его, зажав рану своими губами. Вместо губ Его – красные слезы губы мои целовали. Мы держались за руки, на высоте в несколько этажей, где-то на полпути к небу, к свету. Я посмотрела вниз и увидела темных людей. Они смотрели на нас снизу. Кто-то взирал вверх со стеклянными глазами, думая о своей боли. Кто-то кричал, срывая голос. Кто-то равнодушно шел мимо, даже не посмотрев в небо.
А мы просто стояли, обнявшись, и молили небо, чтобы никто не мог расцепить наших рук. Два одиноких и истерзанных сердца бились. Они чувствовали друг друга и бились еще сильней, чтобы было легче понять. Хотя… Я понимала его без слов. А Он понимал без слов меня. Потому что мы были удивительны похожи. Как солнце похоже с луной, как небо похоже с землей, как тьма похожа со светом.
Он развернулся и повел меня за собой, бережно сжимая мою руку в своей. Я шла, от слез слепая, уткнувшись лицом в его спину, зажав второй рукой его рану. Мы слышали, как поют ангелы. Они летали где-то совсем близко, и ветер от их крыльев трепал наши волосы…
И вдруг…Я отчетливо услышала: «Это сон». Кто-то с неба прошептал мне эти страшные слова. Но прошептал так тихо и ласково, что я не почувствовала горечи, утраты. Карниз даже не покачнулся под ногами. Я остановилась и подняла глаза на Него. Он повернулся, и по его глазам я поняла: он тоже слышал эти слова. Это действительно сон. Сон. Но никто из нас не посмел бы назвать его «всего лишь сном». Это было нечто между реальностью и мечтой. Мы так нуждались в этой мечте, в этой встрече, что, закрыв глаза, перенеслись на этот карниз, на самый край, куда-то между небом и землей. Он улыбнулся и словно молча сказал: «Конечно, это сон. Он был мне так нужен». Я смотрела в зеленое море его глаз и молча отвечала: «Мне тоже. Я благодарна небу за то, что почувствовала твое сердце, за то, что ты помог моему сердцу опять начать биться…Еще пара секунд, и я исчезну, но ты останешься со мной…И я останусь с тобой»…
Я чувствовала, как дрожат его руки. Мне не хотелось плакать. Я точно знала, когда-нибудь мы обязательно встретимся еще раз. И вот тогда никто не посмеет расцепить наши руки. Он что-то говорил улыбкой, а я отвечала глазами. Тепло его рук согревало мою душу, согревало мое сердце и просило об одном: «Пожалуйста, будь счастлива! Бейся, сердце!» Мое сердце плакало от счастья и просило в ответ: «Пожалуйста, будь счастлив! Бейся, сердце!»
Какой-то свет, словно поднимающееся солнце, озарил Его сзади. Я не видела больше синего неба, шершавых стен, темных людей, не слышала ангелов. Я видела только Его, Его зеленые, лесные глаза, Его бледные губы, Его темные кудри, обнимающие плечи. И видела свет. Белый свет укрывал Его от меня, и все труднее я могла различать Его силуэт. Но я чувствовала его тепло, чувствовала, как его руки крепко, но нежно сжимают мои. И даже когда вместо Его родных глаз я увидела белый потолок, я чувствовала – он не отнял руки.
Я поняла, что окончательно проснулась. Оглядела комнату, услышала шум моторов, пение птиц. Сердце билось. Я встала и подошла к окну. Небо было необычайно синим для осени. А на траве, желтой, мокрой от дождя…лежал снег. Первый снег, как чистый лист. Я видела Его глаза, смеющиеся в ветвях берез, в белых облаках, в оконном стекле. И я смеялась в ответ. Мне было тепло и легко. Я смотрела в глубокое небо и благодарила Бога за это чудо. Благодарила за возможность побыть с Ним. Благодарила за спасение…
Слезы были где-то очень глубоко – это демон с ухмылкой поил мое сердце горечью утраты. Я глубоко вдохнула свежий воздух, и демон затих. Он как-то, по-отечески, улыбнулся и обнял меня. Я стояла перед распахнутым окном, озаренная белым светом. Демон ворчал на левом плече, ангел напевал что-то светлое на правом…А я не слышала этого, я просто смотрела в Его глаза.
Я не смогу Его забыть. Я ведь обещала. Да я просто не хочу Его забывать, потому что на моих бледных губах остался соленый вкус – вкус спасения, возрождения и надежды…Вкус красных слез.


Гордость.

Я стояла, полы раскинув
Темно-алого ситца из тайны…
И душа, обнаженная, билась,
Засмущавшись от взгляда касания.

Я стояла, тебе открываясь,
Не всесильная, не могущая,
Не холодная, не земная,
А наивная, слабая, ждущая…

Я стояла, ветрами избитая,
И к тебе потянулась руками,
Но наткнулась на стену из Гордости
И порезала пальцы камнями…

Я стояла, с душою открытою,
И израненной била ладонью…
А стена, твердыней незыблемой,
Отвечала невиданной болью.

Я стояла, с руками багряными,
В грязь затоптана и унижена.
А душа твоя, в ситце запахнутом,
Слепо стуком была обижена.

Я стояла и горько плакала,
Но не мог ты понять отчего…
Утирая слёзы горячие,
Защищал от себя самого…

Я стояла, в ситец закутана,
Равнодушная от усталости,
Вновь всесильная и могущая,
Без смирения и без слабости.

Я стояла, собою осмеяна,
Под полы руки красные спрятав,
Чтобы ты ничего не понял,
Чтобы просто остался рядом.

Я стояла, с душою плачущей
И не верящей больше в Овидия.
И тебя укрывала светом
В те мгновенья, когда ты не видел.

Я стояла, с молитвой жаркой,
Чтобы Небо могло научить:
Как забыть снова боль и отчаянье?
Как решиться душу открыть?

[Penumbra]

Вот еще рассказик, если вам будет интересно.

Кукла.

Старая дверь с силой захлопнулась за спиной. ОН вошел в комнату и нащупал выключатель. Раздался щелчок, но маленькая лампочка на длинном шнуре так и осталась темной. ОН раздраженно щелкнул по ней пальцем, яркий свет на пару мгновений ослепил глаза.
Старая комната, стены с облезлой рыжей краской, кровать, грубый стол, кресло-качалка и пыльная гитара в углу. ОН ненавидел все это до боли в груди. Здесь ОН встречал день, ночь…
А впрочем, вся наша жизнь – это всего лишь один день, один промежуток времени…Глупые люди. Странные люди. Они так боятся смерти и времени, что придумали день, ночь, утро, вечер. Для них слишком страшно и больно осознавать, что сегодня ты родился, сегодня живешь и сегодня навсегда закроешь глаза. Они придумали день, ночь…Но время все равно бежало быстро и его нельзя было вернуть. Тогда они придумали минуты, часы, дни, недели…И это не помогло. Тогда счет перешел на века и тысячелетия…
ОН усмехнулся и пробежал пальцами по пыльным струнам. Гитара с надеждой вскрикнула. А ОН стоял и слушал, как звук прячется под кроватью, в ящике стола, как забирается под старое покрывало и оттуда кричит надрывным утихающим шепотом. Наконец, тишина проглотила песню. ОН поставил гитару в угол и опустился в кресло. Холодно, печально, но не больше…Кресло поскрипывало, и перед ЕГО глазами проносилась комната. Потолок, стена, кровать. Кровать, стена, потолок. Потолок, стена…ОН вскочил и подбежал к кровати. Да, он был здесь. Тот самый чемодан. Старый, потертый, поцарапанный. Замок с легкостью поддался, и чемодан открыл свою черную, огромную пасть.
Маски…Огромное, бессчетное количество масок. ОН ненавидел их, но вот уже несколько лет не представлял своей жизни без этих жалких кусочков материи и картона. Дрожащими руками ОН достал самую верхнюю. Это была маска Суровости. ОН надел ее, и тут же по всему телу пробежала волна холода. ОН встал и подошел к столу. Деревянный стол, из грубой древесины – остался от прошлых хозяев. ОН долго и настойчиво разбирал пыльные мольберты, спрятанные далеко за столом, у самой стены. ОН точно знал, что искал. И нашел. Зеркало, наполовину потухшее, укрытое какой-то тряпкой. ОН взял его и, даже не смахнув пыль, прислонил к кровати. На НЕГО смотрели два суровых глаза – дерзкие, голодные, непоколебимые. ОН снял маску Суровости и надел следующую – маску Жестокости. Из зеркала на НЕГО смотрела еще более страшная личность – вызывающая на поединок, безжалостная, опустошенная. ОН снял маску и перебрал остальные: маски Всесилия, Отстраненности, Эгоизма, Неприступности…На самом дне чемодана лежали маски, которые ОН никогда и не подумал бы надеть: маски Невинности, Добродушия, Отзывчивости и Преданности.
ОН захлопнул чемодан, взглянул в зеркало и…увидел свое истинное лицо, свое настоящее отражение… «Нет», - прошептал ОН, - «Только не это…» Из зеркала на него взирало абсолютно равнодушное лицо, без тени сомнения, без тени испуга – оно просто ничего не изображало. ОН почему-то сразу вспомнил кукол, дешевых кукол, которых когда-то продавали на углу соседнего дома. У них были абсолютно безжизненные лица, застывшие, словно замороженные. И теперь из зеркала на НЕГО смотрело точно такое же лицо. ОН вскрикнул, впервые за много лет, позволил себе закричать от ужаса. Но зеркало ответило только открытым ртом – ни один мускул на лице у отражения не дрогнул. ОН вскочил, схватил гитару и с размаху ударил по зеркалу. Раздался оглушительный звон разбитого стекла. «Тишеее!», - кричал ОН, зажав уши руками. Но разбитое стекло не хотело замолкать, оно оглушительно ревело на полу…И тут ОН услышал, как спрятавшаяся песня гитары выскочила из-под кровати, из ящика стола, вылезла из-под старого покрывала и…присоединилась к общему вою. «Замолчи!» - кричал ОН. Но песня гитары не слушала и прыгала по осколкам. ОН выскочил из дома, но оглушительная песнь неслась ему вдогонку. ОН словно ослеп, натыкался на прохожих, с испугом взирал в их лица и…видел, что на каждом, на каждом человеке маска. ОН ошалело оглядывался по сторонам и с воем рвал на себе волосы.
Вокруг были клоуны. Клоуны в масках Добра, Преданности, Суровости, Отстраненности, Жестокости, Благонравия… ОН бежал по серым переулкам, хватал прохожих за руки, разворачивал их к себе лицом и с надеждой заглядывал в глаза…Клоуны…Ему попадались одни маски.
«Не может быть…Не может…» - как молитву, шептал ОН. Вдруг, ОН замер на месте и вспомнил … «Дети…Дети не обманывают, не лгут, не таят» - обрадовался ОН и побежал к детской площадке. ОН бежал с такой скоростью, словно боялся опоздать, словно дети могли все исчезнуть, если бы ОН замешкался хотя бы на пару секунд. Наконец, изнуренный и запыхавшийся, ОН опустился на колени около качелей. С яростно трепещущим сердцем ОН взглянул на детей…и похолодел. Дети играли. Они играли во взрослых. Кто-то играл роль врача, кто-то роль модницы, кто-то выкрикивал бравую песнь моряка. ОН завыл и бросился бежать к реке.
Река…вода…спасение…Бежать, бежать из этого мира, из этой безжалостной игры, из этого черного цирка. ОН бежал, натыкаясь на какие-то стены, а за ним с остервенением мчалась мелодия старой гитары.
Вот… Берег… ОН облегченно вздохнул и закрыл глаза, вступая в волны – лишь бы только не увидеть то, чем ОН стал. И вдруг…ОН почувствовал, как чья-то слабая рука коснулась его плеча. Он обернулся и увидел маленькую девочку с большими голубыми глазами, по-детски наивными и по-взрослому печальными. ОН кинулся к ней и сжал ее в своих руках. ОН плакал, а она, не вырываясь, молчала. Наконец, ОН посмотрел ей в глаза и прошептал: «Я стал куклой». Девочка улыбнулась и утерла его слезы: «Ты забыл про маску Равнодушия».
ОН простонал и закрыл глаза руками. Маска Равнодушия. Ах, да…ОН вспомнил тот серый вечер, тот дождь и ту последнюю встречу. Когда ОНА сказала ему «прощай». ОН знал и ждал той последней встречи, но гордость, злая, безжалостная гордость, жалость к самому себе заставила ЕГО надеть ту злополучную маску. Ту невзрачную, серую маску, которая лежала на самом дне чемодана. На маске было высечено черными буквами: «Если хотя бы раз ты оденешь меня, никогда не вернешь самого себя». Да, ему было неприятно и жутко от такого предостережения, но…Гордость победила…Тогда, в тот вечер, он плакал, плакало его сердце и рыдала его душа, но ОНА никогда о том не узнает, потому что ОН был в маске…
Девочка с сочувствием и, с еле ощутимым укором, смотрела на затихшего парня. «Ты потерял способность выражать свои эмоции, но ты до сих пор чувствуешь», - наконец, сказала она. ОН поднялся с колен и с надеждой взглянул в глаза. «Как мне жить с таким лицом?» Девочка развернулась и зашагала прочь. ОН опустил голову, но она точно знала, что ОН превратился в Слух. «Ты научишься…Ты снова научишься жить без масок…», - крикнула девочка, - «Но только тогда, когда найдется человек, который снимет с тебя последнюю маску. Когда найдется человек, который сможет разглядеть тебя, настоящего тебя, под этой маской». ОН вышел из воды и долго смотрел вслед девочке. Вскоре она скрылась за горизонтом. А ОН стоял и слушал тишину. Старая гитара, наконец, замолчала.

[Penumbra]

Вот еще рассказик. СамАЯ первАЯ моя проза))).

Разве может быть что-то прекраснее дождя?

И небо разрыдалось, не выдержав людских страданий…Проливной дождь. Разве может быть что-то прекраснее проливного дождя? Ты стоишь под серым небом, закрыв глаза…И чувствуешь, как холодные слезы ласкают твои плечи…Маленькие капли бьют по щекам, словно пытаясь разбудить тебя: «Посмотри! Посмотри на небо! Оно плачет!»
А ты не можешь ничего ответить, потому что ты тоже плачешь – тихо, беззвучно. Твои слезы сливаются со слезами дождя и медленно падают на землю. Подумать только! Землю питают слезы!.. А, может быть, слезы – это и есть начало? Начало новой жизни. Жизни, свободной ото лжи, предательства, ненависти, собственной слабости и жестокости…
Темнота. И ничего больше. Лишь ты и небо.
«Небо, да какие у тебя могут быть печали? Разве ты знаешь людей? Разве тебя когда-нибудь предавали? Да что ты можешь знать?! Ты смотришь на меня сверху вниз, закрывая облаками звезды…А может, звезды могли бы меня спасти?!..Небо! А, может, ты плачешь от смеха? Да, люди смешны…», -
ты грустно улыбаешься и уже не чувствуешь холода. Ты просто стоишь и ждешь. Чего? Чего ты ждешь? Ты далеко от людей. Они тебе совсем не нужны. Хотя…Может быть, именно сейчас тебе нужен совет, тепло, забота? … Нет. Ты ни за что не попросишь тепла и заботы, а советы пусть дают глупцам и несчастным!
Несчастным…А что есть счастье? Может, дождь – это и есть счастье? Может, пройдет много-много лет и ты вспомнишь, как стоял один на один с небом, промокнув насквозь, и слушал его плач?!
Да что толку от всех этих мыслей? Они не помогут. Не спасут. Они только разрывают сердце…Сердце? Подумать только! Оно все еще бьется! Ты думал, оно – камень, лед…А оно…бьется! Раскат грома. «И у тебя все еще бьется?» - грустно улыбаешься ты, подняв голову к небу. Слезы ласково целуют твои губы. Ты чувствуешь вкус дождя – вкус травы, зеленых листьев, реки и облаков. И горечь, едва уловимую горечь…
И, как удар молнии, мысль: «Небо!!! Ты…несчастно?...Ты несчастно! Поплачь. Пожалуйста, поплачь. Не бойся, никто не узнает! Людям нет никакого дела до твоих слез. Они укроются зонтами от твоих поцелуев, закутаются в плащи от твоих объятий…Поплачь. Поплачь, небо. Обними меня покрепче и поплачь».
Ты сливаешься с дождем. Покой и счастье. Пусть всего на несколько минут…Ты и дождь. И ничего больше. Разве может быть что-то прекраснее дождя?

[Русалка]

в общем жду тапкоф и йаду


Я прогнал ЕЕ прочь, я больше не хотел ЕЕ видеть. Нет не так. Я больше не могу ЕЕ видеть. Когда я ЕЕ вижу во мне вспыхивает голод. Мой взгляд скользит по ЕЕ шейке и мне хочется подойти, обнять и почувствовать на губах вкус ЕЕ крови.
Я больше не могу быть с НЕЙ. Я вампир. Я изгой. Я чудовище. Я стал кошмаром.
Сначала ОНА не верила мне, но когда увидела кровь у меня на губах… это был самый тяжелый миг моей уже нежизни…
- Прочь! Уходи, не смотри мне в глаза! – кричал я ЕЙ в след, пряча свои глаза, я не хотел, что бы ОНА не видела мою боль и ту жадность, которая поселилась во мне.
ОНА испугалась… и покинула меня… Хотя нет, это был мой побег…
ОНА отреклась от меня, прокляла. Хотя теперь я и не заслуживаю большего.
Теперь я вижу ЕЕ только на портрете. ЕЕ волосы кажутся багровыми, как кровь, в лучах заходящего солнца. Солнце… я его теперь ни когда не увижу, только на этом портрете… Теперь мне его заменит луна, холодная и бесстрастная.
Но теперь ни чего не изменить. Я - тот кто есть. да я тот, кто я есть!
ТЫ проклинаешь меня, бежишь от меня… но я буду ждать ТЕБЯ…



название не пишу... думаю все догадались какое оно

[Atrid]

Здорого! Молодец)
О4ень понравилось! Хорошо полу4илось)
Может к остальним песням тоже 4то нибудь такое напишешь.?